сайт Тайны и Факты

Велесова книга. Дощечки 8

И так промежду Русами содеялася распря (277) и усобица. И Жаля встала между ними и стала плакать и выговаривать, да не идем за ними (278), потому как там будет нам погибель наша, и дождемся так до той поры, как от нас не будет ничего. Вспомним же о том, как во времена Орея Отца был Славных Род един. А после Орея Отца его три сына разделились натрое. И стало так же с Венедами (279) и Русколанами, что разделились надвое. То же и с Борусами, что разорвались надвое — так у нас уже почти с десяток будет. Почто же гряды гоРодить и огоРоды устраивать, коль нам делиться до бесконечности? Ведь Русь единая-то только может (280), а не, десятки, — а Родичи-то начали делиться.
А враг напал на нас, должны обороняться мы, как сказано, а не говорить, какой отец у вас. Есть ли коров десяток хоть у вас, и пропади из-за врага хоть сколько, то ищешь их. Ты ведь еси (281) — да и пребудешь в Роде до твоего конца. Десятки тысячами сделаться должны. Когда-то тот Оглендя по степям коров водил и тогда слова глаголил многие о Родичах своих, и почитал он сам себя превыше Пращуров и Орея Отца. Такой-то вред творить не будем, таковым последуя, и по таким стопам все не пойдем.
После же Галареха те, что остались, Готы ушли на полночь и там исчезли, и Детерех вел их, и после же о них не знаем ничего.
А Берендеи пришли к нам и сказали, что весьма их Яги притесняют, что по гуннским стопам пошли (282).
И так тот Белояр (283) сказал им подождать и к ним пришел, и с тьмами пятью (284) пошел к ним неожиданно, и Ягов разбил, которых на все стороны как блаженных разбросал. И взял коров их и говяд их, а дочерей, юношей и стариков напрочь перебил. Есьмы мы Русичи. Гордиться нам происхождением нашим надобно и, держась один другого, бороться до смерти правой.
К тому еще мы вспомним Дира, то есть того, который на нас напал и разбил нас за разделы наши и усобицу. А после варяги Эрек с Асеком (285) уселись на шею нашу и опротивели до крайности нам. Есьмы потомки Рода славного мы, что пришел к Ильмерцам (286) и уселся там до Готов. И вот уж лет и тысяча тому (287). Начали на нас Колоты (288) (?), с железами (289) своими повстречали нас. Поворотились они к заходу Солнца, Которое во твердой руке нас держит, от орала-то и до меча и страх (290) ему наводит на чреслы, от нашей земли прогнав.
А Ильмерцы, на то глядя, не защищались вовсе и пропали. Ничего мы не могли тут сделать иного, потому как Ильмы не хотели ни железа в руки брать свои, ни защищаться от врагов. Таковые Роды иссохнуть должны, чтоб унаследовали им другие.
Гром гремит во Сварге синей, и надобно лететь нам на врагов как ласточки громоносные и быстрые, и быстрота та — быстрота Русского нового меча. И цель у нас иная нынче — чтоб степь за нами Скифская была. А всякие, кто бРодит в ней начали злыми (291) становиться и захватывать у нас коров. Коровы наши там ходить должны, и наши Родичи жить должны там, потому как Колоты вчерашние ныне суть варяги и Греки, которых называют также Эллинами (292). А кому-то будет невдомек, таким-то будущее — кабала и рабство. Обороняй ты Землю Русскую и обороняй себя, чтоб не было на шее твоей иных, чтоб не были врагами захомутаны и к возам привязаны, и чтоб тянули их (293) туда, куда чужой потребно власти, а не туда, куда ты сам захочешь. Жаля сама великая с Кариною (294) тому, кто слова те не доразумеет, и Гром ему небесный, чтобы повергся долу (295).
И кто единственно владычествовать нами не оставил (296) — так это Хорс наш, — и Перун; Яро, Купало, Ладо и Даждьбог. И когда Купала придет в венце, сплетенном из ветвей зеленых и цветов, да и плодов, что на главе Его возложен, в тот же час нам надобно далёко до Днепра и до Руси скакать. О смерти мы с вами думать не станем, и прекрасна на поле наша жизнь.
Матерь Слава Всех бьет крыльями и на сечу нам идти речет. И надобно идти, и не до кушаний — еды, лакомого сала, — пусть придется спать нам на земле сырой и есть зеленую траву, покуда не будет Русь вольной и сильной.
В то время, как Готы шли с полуночи, Германрех с теми ж Гуннами, и так он поддержал их. А у нас так было два врага на двух концах земли. Тогда же Болорев (297) перед трудами великими и засомневался. Тут Матерь-то летящая речет ему, что первее нам надобно на Гуннов пасть и их разбить, и поворотиться на Готов. И тот, так поступив, разбил тех Гуннов и поворотился на Готов, а там сына Германреха поверг и умертвил.

Пояснения:

277 — «Распря» — раздор между своими; «усобица» — отдельная ото всех жизнь, «на особицу», от «собь», «собина», «собинка» — своё, своя собственность. «Особица» — фонетический вариант (другое произношение) слова «усобица», так же, как «украина» — фонетический вариант слова «окраина».
278 — Т.е «чтоб не ходили мы за теми, от кого усобица».
279 — Или «Вендами».
280 — Т.е. в состоянии бороться и побеждать.
281 — Т.е. «находишься».
282 — Т.е. ведут себя подобно им.
283 — Имя князя.
284 — Т.е. с пятью тьмами (50 000) воинов.
285 — Уменьшит.-уничижит. от Рюрик (?) и Аскольд; во Влескниге приводится и полная форма имени Аскольда: (аsколд).
286 — Здесь озеро Ильмень не упоминается, поэтому можно предположить, что под именем илмарi?цє тут имеются в виду Иллирийцы. Но не один ли и тот же это народ?
277 — Тысяча лет, на IXв. н.э. — с I в. до н.э.
288 — Кельты (?); в др. месте (к?єлц?а), но далее Колоты упоминаются отрицательно, а в др. месте Кельты (к?єлц?а) упоми¬наются в числе Праотцев.
289 — Т.е. с железным оружием.
290 — Т.е. «врагу».
291 — Слово зълъ «злой» имело общий смысл «дурной», «плохой», «дурно поступающий», «злодей», «вор»; ср. укр. «злодш» — «вор».
292 — Влескнига отличает Эллинов от Греков.
293 — Т.е. «возы» — иносказательно об иге захватчиков.
294 — Карина/ Карыня, плакальщица, Божество.
295 — Сейчас более обычное выражение «повергся ниц».
296 — Т.е. не перестал управлять нами и повелевать.
297 — Имя князя.

Исходный текст:

А тако Болоярь iема рцiе пождяте а прешеде до нь, а ходiе с пенты тьмы до нь неожданiе а бiяi Ягiе, кiе бо рострще на ввсше страны, яко влiяженiе е. А бере кравы еiе i говядя, а дщеры, юнаще а старьще побiе наскрсь.
Мы сьмiе Русiщiе. Iмiяхомь грдiте се походiу нашiу а, држаще се едiн одна, прiяте се до смертiе правiе.
На то еще помыньмо Дорiе, парцiщь тего, iже на ны оутоще се а побiе ны за нашiе роздiеляны i оусобiць. То то бо врязiе Ерек а Аськ оусiеста се на кренке наша а мрзящете намо до кромiеты.
Сьме потомiцы родоу слвуне, кi прiде до Iлмарiцiе а оусiеднеще се до Годя. I ту будiе тысэнце ляты.
Потщаше на ны Кълтове со желязва свеа поткящя ны. Повратьще се до заходоу Сунiе, Яква есь ва тврдiе роука држящя ны. I того од рiела до iзмщеня а страхы му навендiе на чрiяслы го, одтрще од земiе нашiея.
А Iлморштi, на то глендiешя, не сен бранiша ся доцьiела а загынiе. Нiщо сме на могощя то оувортяте iна, яко iлме не хощящете желiязва брате до ренкы сва а нi сен бранете од врзэх. Такова родi iзсхнеще iмяшоуть, або я iны наслiендэлы.
Грм грмыщаеть в Сврзiе сыня, а iмяхомь лiетете на врзi яко ластiце борзi а грьмавiе, а та бенстрщь iесе меща новаа Роуська. А мета iмахомь днесе iня — абыста стоупа Скоуфыня бола за ны. А вшiяка бродщiе в онiе заще злiе ста а енме [наше краве]. Наше краве тамо ходщете iмоуть, а нашiе родiцiе жiте iмоуть, iбо Колотве вчеренщiеiе соуте днесе варензе i Грьцiе, iже рiекома Елане есь. А тоiе, ко[i] не домыслiева сен до то, соуте iхьва буднсце отроква i деренще. Бранi се Земiе Русе а брань себiе, а то б iна не бендла на тоii крче, а то б то вразiема не недла сен охомытана а до воза правяждена i абы тенгла теi до камо хощьашеть цужеi владэ, а не бо то ты хошчащешь iте. Сама Жале велка с Карiноу тому, кiе не дорозумiешеть словесы тае а Грм iему небестень, абы пврг сен долiе.
А не воставiщь владь наше едiне есе Хорс — а Перунь, Яро, Купалва, Лад а Дажбо. I колiжде Купалва прiде ве вiенчiе, кiе же взлежi на главiе го, сетщена од вiетвiя злена а цвэтiе, а плды, тен щас iмiехомь далецiе о Нiепрiе а до Русе скакащете. О смрте нашiе не мыслiхомь ста, а жiвот наше на полi есь красень.
Бiе крыдлiема Матыре Сва Слва а жещеть намо iте до сiещiе. А [i]махомь iте, i нам нi до ядва-брящна, тукы смащена, неботь iмяхомь спате на сырiе земiе а ясте трву зеленоу, докудiе не бенде Русе волна i сылна.
За тее щасе колiбва Годь iде од полуноще, Iерменрех, се — о тое же Iегунште, а тако се пдорже о она. А сме iмяхомь два вразi на два концiя земiе нашыiя. А та Болорев предо труды велке а усумне се. Ото ту Матырь летшя реще мо, яко смiеяi паднуте на Iегунштя а первiеiе а рострщiте ю, а сен поврататiте се на Годь. А тоii тако дiеяще розбiе Iегуншты а се повiерте на Годе, тамо бо уврже сыне Iерменрехе а змртве.

Перевод:

И так промежду Русами содеялася распря (277) и усобица. И Жаля встала между ними и стала плакать и выговаривать, да не идем за ними (278), потому как там будет нам погибель наша, и дождемся так до той поры, как от нас не будет ничего. Вспомним же о том, как во времена Орея Отца был Славных Род един. А после Орея Отца его три сына разделились натрое. И стало так же с Венедами (279) и Русколанами, что разделились надвое. То же и с Борусами, что разорвались надвое — так у нас уже почти с десяток будет. Почто же гряды гоРодить и огоРоды устраивать, коль нам делиться до бесконечности? Ведь Русь единая-то только может (280), а не, десятки, — а Родичи-то начали делиться.
А враг напал на нас, должны обороняться мы, как сказано, а не говорить, какой отец у вас. Есть ли коров десяток хоть у вас, и пропади из-за врага хоть сколько, то ищешь их. Ты ведь еси (281) — да и пребудешь в Роде до твоего конца. Десятки тысячами сделаться должны. Когда-то тот Оглендя по степям коров водил и тогда слова глаголил многие о Родичах своих, и почитал он сам себя превыше Пращуров и Орея Отца. Такой-то вред творить не будем, таковым последуя, и по таким стопам все не пойдем.
После же Галареха те, что остались, Готы ушли на полночь и там исчезли, и Детерех вел их, и после же о них не знаем ничего.
А Берендеи пришли к нам и сказали, что весьма их Яги притесняют, что по гуннским стопам пошли (282).
И так тот Белояр (283) сказал им подождать и к ним пришел, и с тьмами пятью (284) пошел к ним неожиданно, и Ягов разбил, которых на все стороны как блаженных разбросал. И взял коров их и говяд их, а дочерей, юношей и стариков напрочь перебил. Есьмы мы Русичи. Гордиться нам происхождением нашим надобно и, держась один другого, бороться до смерти правой.
К тому еще мы вспомним Дира, то есть того, который на нас напал и разбил нас за разделы наши и усобицу. А после варяги Эрек с Асеком (285) уселись на шею нашу и опротивели до крайности нам. Есьмы потомки Рода славного мы, что пришел к Ильмерцам (286) и уселся там до Готов. И вот уж лет и тысяча тому (287). Начали на нас Колоты (288) (?), с железами (289) своими повстречали нас. Поворотились они к заходу Солнца, Которое во твердой руке нас держит, от орала-то и до меча и страх (290) ему наводит на чреслы, от нашей земли прогнав.
А Ильмерцы, на то глядя, не защищались вовсе и пропали. Ничего мы не могли тут сделать иного, потому как Ильмы не хотели ни железа в руки брать свои, ни защищаться от врагов. Таковые Роды иссохнуть должны, чтоб унаследовали им другие.
Гром гремит во Сварге синей, и надобно лететь нам на врагов как ласточки громоносные и быстрые, и быстрота та — быстрота Русского нового меча. И цель у нас иная нынче — чтоб степь за нами Скифская была. А всякие, кто бРодит в ней начали злыми (291) становиться и захватывать у нас коров. Коровы наши там ходить должны, и наши Родичи жить должны там, потому как Колоты вчерашние ныне суть варяги и Греки, которых называют также Эллинами (292). А кому-то будет невдомек, таким-то будущее — кабала и рабство. Обороняй ты Землю Русскую и обороняй себя, чтоб не было на шее твоей иных, чтоб не были врагами захомутаны и к возам привязаны, и чтоб тянули их (293) туда, куда чужой потребно власти, а не туда, куда ты сам захочешь. Жаля сама великая с Кариною (294) тому, кто слова те не доразумеет, и Гром ему небесный, чтобы повергся долу (295).
И кто единственно владычествовать нами не оставил (296) — так это Хорс наш, — и Перун; Яро, Купало, Ладо и Даждьбог. И когда Купала придет в венце, сплетенном из ветвей зеленых и цветов, да и плодов, что на главе Его возложен, в тот же час нам надобно далёко до Днепра и до Руси скакать. О смерти мы с вами думать не станем, и прекрасна на поле наша жизнь.
Матерь Слава Всех бьет крыльями и на сечу нам идти речет. И надобно идти, и не до кушаний — еды, лакомого сала, — пусть придется спать нам на земле сырой и есть зеленую траву, покуда не будет Русь вольной и сильной.
В то время, как Готы шли с полуночи, Германрех с теми ж Гуннами, и так он поддержал их. А у нас так было два врага на двух концах земли. Тогда же Болорев (297) перед трудами великими и засомневался. Тут Матерь-то летящая речет ему, что первее нам надобно на Гуннов пасть и их разбить, и поворотиться на Готов. И тот, так поступив, разбил тех Гуннов и поворотился на Готов, а там сына Германреха поверг и умертвил.

технический перевод Н. В. Слатина

Велесова книга